Как выбрать наказание для ребенка
Для ребенка наказание, как правило, связано с запретами – не делать этого, не делать того. Но редко наказание подсказывает, что и как можно и нужно делать. В ответ на запреты рождается бездействие – постепенно вся гамма возможных поступков объявляется нежелательной, а всякая вольность санкционируется. А как известно, только действие воспитывает; только через него, только в «движении», а не в смиренном состоянии усваиваются поучения и требования взрослых. (Есть такое понятие в педагогике – коллективная познавательная деятельность. Она далека от голословных фраз о взаимопомощи и зиждется на совершенно конкретном взаимодействии детей и родителей, то есть: делай не по принципу – «что я тебе говорю», а «так, как это делаю я». )
Как выбрать наказание для ребенка
Запреты и наказания часто являются следствием наших противоречивых претензий к детскому поведению. Природа этих противоречий чаще всего в столкновении наших собственных родительских взглядов. Потерпевшим, независимо от исхода баталии, является подросток. Дети – актеры по инстинкту самозащиты. Они еще не приспособились к хитростям и потребностям взрослого мира, они для них в большей степени неясны.
Более того, их жизнь усложняется от разноречивости требований. Одни говорят, что в песке играть можно, но нельзя выкапывать цветы и ломать корни. Другие вообще запрещают возиться в земле. Как же быть? Ведь десять известных заповедей высечены не на каждом камне. Да и толкуют их порой слишком по-разному, и дети целиком зависят от капризов тех, кто их родил, кто их кормит, одевает и… терроризирует.
Иногда наказание преследует цель лишить провинившегося какого-нибудь удовольствия – кино, телевизора, игры, прогулок, гостей, наконец, покупки давно обещанной вещи. Так мы только искусственно поляризуем наказание и поощрение. На практике же наказанием мы ничего не добиваемся. Хотя в подборе наказаний мы всегда более изобретательны и находчивы, чем в поощрениях. И конечно же мы редко откровенничаем друг с другом по поводу наказаний детей, но не пропустим случая подробно описать наши усилия в поощрении.
(Вопросы не для анкеты: Применено наказание; а существует ли понятие – «применено поощрение»? Какая семья лучше – та, что умело наказывает, или та, что умело поощряет? Может ли быть найдено равновесие между поощрениями и наказаниями? Есть ли семьи, в которых никогда не наказывают? Или никогда не поощряют? Знаете ли вы поощрения, которые для ребенка означали бы наказание, и наоборот?)
С помощью наказания мы не оградим ребенка от будущих ошибок, но вполне застрахуем себя от самообвинения, что мы «своевременно» не отреагировали. Это часть индульгенции, с помощью которой завтра или когда-то позднее мы попытаемся оправдаться: «Сделал все, что мог!» Да, возможно. Но мы не предотвращаем провинности, не отлагаем ее, не делаем невозможной. Мы поставлены перед случившимся и действуем постфактум, забывая, что от повторения проступка предохраняет не мысль о «внешнем» наказании, а тяжесть самонаказания.
Оправдание для родителей
Как выбрать наказание для ребенка. Таким образом, тем, какие наказания мы выбираем, как их дозируем, какими из них наиболее часто пользуемся, мы не только демонстрируем свою «модель воспитания», но и свое собственное воспитание. В наказании мы проявляем свое равнодушие, так как реагируем лишь на форму, а не на содержание провинности; нас интересует прежде всего размер случившегося, но не причины поступка; волнует больше общественный резонанс («что подумают и что скажут люди!»), чем собственное мнение – остался ли хоть какой-нибудь след в детском сознании и не есть ли совершенное предвестник чего-то более существенного?
[Вопросы не для анкеты: По какому признаку вы различаете наказания справедливые и наказания несправедливые? Справедливые и несправедливые – с чьей точки зрения? Можете ли с уверенностью сказать, когда в первый раз ваш ребенок поднял руку на вас (подражая вам) или на другого ребенка (потому что тот более беззащитен)? Случайна ли детская жестокость, которая, подобно циклону, будоражит некоторые семьи?]
Как правило, наше главное оправдание, которым мы пытаемся объяснить, почему мы были «вынуждены» употребить то или иное наказание, звучит вполне благопристойно, даже, пожалуй, благородно. Для перевоспитания ребенка. В тех же целях мы создали трудовые воспитательные колонии, внедрили в жизнь детские комнаты милиции, центры по воспитательной работе по месту жительства и т. д.
Другими словами, мы ставим надежные сети, которые пропускают мусор, отделяют и изолируют все ненужное, порочное, сигнализируют и поднимают по тревоге уснувшую ответственность и бдительность общественности. Так мы успешно отгораживаемся от того, что нам мешает и что постоянно напоминает нам о наших слабостях и как воспитателей, и как людей вообще. Ах, эта суета сует: мы ведем картотеки, кому-то что-то внушаем и убеждаем (кого?), проводим беседы, ведем учет посещаемости лекториев и семинаров. А «предмету» нашей жизни отводим только место перевоспитуемого.
(Вопросы не для анкеты: Можно ли перевоспитать невоспитанного человека? Что следует понимать под «перевоспитанием» – разрушение или созидание? Где заканчивается воспитание и где начинается перевоспитание? Воспитание – не означает ли оно поощрение, а перевоспитание – наказание? Кого воспитываем, перевоспитываем? Есть ли перевоспитывающее воспитание? А воспитывающее перевоспитание?)
Спрашивается, кто в стране держит постоянно в поле зрения всю семью, кто, как и когда по-настоящему приструнил или наказал родителей? Мы подчас лишаем плохих матерей и отцов родительских прав. Да они им просто не были нужны, были обузой, и, слава богу, догадались их отнять. Другие же, напротив, взвалили это бремя на свои плечи, пыхтят, краснеют; третьи терзаются наследственным «педагогическим зудом».
Все вместе мы укоряли безответственных родителей, забывая, что если уж они докатились до этого, то вряд ли стыд их теперь образумит. Отняв ребенка, мы отправляем его в исправительно-трудовую колонию – не вполне понятно, зачем и почему. Лично я не верю, что затюканная, отброшенная и униженная, забитая неверием и непрерывно взрываемая ожесточением душа в компании «себе подобных» справится с отчуждением, оживится и блеснет своими добродетелями.
Предвижу возражения: наказание – не единственный элемент нашей педагогической несостоятельности. Чаще всего первые симптомы болезни начинаются с поощрения, с наград-откупов, с подарков-откупов. Не бьют и не давят на психику своих детей чаще всего родители с начальным и средним образованием: ведь духовная культура не является прямой производной только образовательного уровня родителей, а психологическое благополучие в семье редко зависит напрямую от доходов семей, квадратных метров жилья и мебельного комфорта.
Как выбрать наказание для ребенка
Запреты и наказания часто являются следствием наших противоречивых претензий к детскому поведению. Природа этих противоречий чаще всего в столкновении наших собственных родительских взглядов. Потерпевшим, независимо от исхода баталии, является подросток. Дети – актеры по инстинкту самозащиты. Они еще не приспособились к хитростям и потребностям взрослого мира, они для них в большей степени неясны.
Более того, их жизнь усложняется от разноречивости требований. Одни говорят, что в песке играть можно, но нельзя выкапывать цветы и ломать корни. Другие вообще запрещают возиться в земле. Как же быть? Ведь десять известных заповедей высечены не на каждом камне. Да и толкуют их порой слишком по-разному, и дети целиком зависят от капризов тех, кто их родил, кто их кормит, одевает и… терроризирует.
Иногда наказание преследует цель лишить провинившегося какого-нибудь удовольствия – кино, телевизора, игры, прогулок, гостей, наконец, покупки давно обещанной вещи. Так мы только искусственно поляризуем наказание и поощрение. На практике же наказанием мы ничего не добиваемся. Хотя в подборе наказаний мы всегда более изобретательны и находчивы, чем в поощрениях. И конечно же мы редко откровенничаем друг с другом по поводу наказаний детей, но не пропустим случая подробно описать наши усилия в поощрении.
(Вопросы не для анкеты: Применено наказание; а существует ли понятие – «применено поощрение»? Какая семья лучше – та, что умело наказывает, или та, что умело поощряет? Может ли быть найдено равновесие между поощрениями и наказаниями? Есть ли семьи, в которых никогда не наказывают? Или никогда не поощряют? Знаете ли вы поощрения, которые для ребенка означали бы наказание, и наоборот?)
С помощью наказания мы не оградим ребенка от будущих ошибок, но вполне застрахуем себя от самообвинения, что мы «своевременно» не отреагировали. Это часть индульгенции, с помощью которой завтра или когда-то позднее мы попытаемся оправдаться: «Сделал все, что мог!» Да, возможно. Но мы не предотвращаем провинности, не отлагаем ее, не делаем невозможной. Мы поставлены перед случившимся и действуем постфактум, забывая, что от повторения проступка предохраняет не мысль о «внешнем» наказании, а тяжесть самонаказания.
Оправдание для родителей
Как выбрать наказание для ребенка. Таким образом, тем, какие наказания мы выбираем, как их дозируем, какими из них наиболее часто пользуемся, мы не только демонстрируем свою «модель воспитания», но и свое собственное воспитание. В наказании мы проявляем свое равнодушие, так как реагируем лишь на форму, а не на содержание провинности; нас интересует прежде всего размер случившегося, но не причины поступка; волнует больше общественный резонанс («что подумают и что скажут люди!»), чем собственное мнение – остался ли хоть какой-нибудь след в детском сознании и не есть ли совершенное предвестник чего-то более существенного?
[Вопросы не для анкеты: По какому признаку вы различаете наказания справедливые и наказания несправедливые? Справедливые и несправедливые – с чьей точки зрения? Можете ли с уверенностью сказать, когда в первый раз ваш ребенок поднял руку на вас (подражая вам) или на другого ребенка (потому что тот более беззащитен)? Случайна ли детская жестокость, которая, подобно циклону, будоражит некоторые семьи?]
Как правило, наше главное оправдание, которым мы пытаемся объяснить, почему мы были «вынуждены» употребить то или иное наказание, звучит вполне благопристойно, даже, пожалуй, благородно. Для перевоспитания ребенка. В тех же целях мы создали трудовые воспитательные колонии, внедрили в жизнь детские комнаты милиции, центры по воспитательной работе по месту жительства и т. д.
Другими словами, мы ставим надежные сети, которые пропускают мусор, отделяют и изолируют все ненужное, порочное, сигнализируют и поднимают по тревоге уснувшую ответственность и бдительность общественности. Так мы успешно отгораживаемся от того, что нам мешает и что постоянно напоминает нам о наших слабостях и как воспитателей, и как людей вообще. Ах, эта суета сует: мы ведем картотеки, кому-то что-то внушаем и убеждаем (кого?), проводим беседы, ведем учет посещаемости лекториев и семинаров. А «предмету» нашей жизни отводим только место перевоспитуемого.
(Вопросы не для анкеты: Можно ли перевоспитать невоспитанного человека? Что следует понимать под «перевоспитанием» – разрушение или созидание? Где заканчивается воспитание и где начинается перевоспитание? Воспитание – не означает ли оно поощрение, а перевоспитание – наказание? Кого воспитываем, перевоспитываем? Есть ли перевоспитывающее воспитание? А воспитывающее перевоспитание?)
Спрашивается, кто в стране держит постоянно в поле зрения всю семью, кто, как и когда по-настоящему приструнил или наказал родителей? Мы подчас лишаем плохих матерей и отцов родительских прав. Да они им просто не были нужны, были обузой, и, слава богу, догадались их отнять. Другие же, напротив, взвалили это бремя на свои плечи, пыхтят, краснеют; третьи терзаются наследственным «педагогическим зудом».
Все вместе мы укоряли безответственных родителей, забывая, что если уж они докатились до этого, то вряд ли стыд их теперь образумит. Отняв ребенка, мы отправляем его в исправительно-трудовую колонию – не вполне понятно, зачем и почему. Лично я не верю, что затюканная, отброшенная и униженная, забитая неверием и непрерывно взрываемая ожесточением душа в компании «себе подобных» справится с отчуждением, оживится и блеснет своими добродетелями.
Предвижу возражения: наказание – не единственный элемент нашей педагогической несостоятельности. Чаще всего первые симптомы болезни начинаются с поощрения, с наград-откупов, с подарков-откупов. Не бьют и не давят на психику своих детей чаще всего родители с начальным и средним образованием: ведь духовная культура не является прямой производной только образовательного уровня родителей, а психологическое благополучие в семье редко зависит напрямую от доходов семей, квадратных метров жилья и мебельного комфорта.
