Как воспринимать не способных на верность мужчин
Это случилось вскоре после того, как я рассталась со своим первым мужем. Я встретила мужчину, которого назову Лэн. Я была невинна в том смысле, в каком часто бывают невинными разведенные женщины после продолжительного брака. Мой опыт общения с мужчинами ограничивался несколькими случайными знакомствами и двумя серьезными романами до замужества и моим мужем, который, не считая наших проблем, был в принципе достойным доверия и лояльным. Никогда прежде я не встречала человека, похожего на Лэна.
Случай из жизни
Обстоятельства, при которых я встретила его, теперь должны стать ключом ко всем разгадкам. Он вошел в мою жизнь во время рождественского вечера одной организации. Мы приехали с подругой. Он был с женщиной, которую я знала много лет. Лэн показался мне привлекательным и сексуальным. У него были крупные черты лица, копна седеющих волос и высокая стройная фигура. Мы болтали. Мне показалось, что ему интересно. Я флиртовала, но не переходила при этом границ. В конце концов он ведь пришел с другой женщиной, и я не собиралась вклиниваться между ними. Когда пришло время садиться за стол, он расстался с ней, сказав, что хотел бы в этот вечер потанцевать со мной, когда будет играть оркестр.
В тот вечер я ушла раньше, до того как заиграла музыка. Другой человек, севший за мой стол, пригласил меня выпить после обеда где-нибудь поблизости. Я подумала: а почему бы и нет? Я знала, что, уйдя вот так, возможно, никогда больше не увижу Лэна.
Я ошибалась. Через два дня он позвонил. Он нашел мой номер по телефонному справочнику. «Я думал о вас»,– сказал он.
«А как насчет Леноры?» – спросила я, имея в виду его спутницу на рождественском вечере.
«Это не имеет значения, мы просто друзья. Дружим много лет. Когда Леноре нужно сопровождение, она зовет меня. Когда мне нужен кто-то рядом на вечеринке, я зову ее. Это не роман, а жизнь»,– заверил меня он.
У меня тогда не было причин не верить Лэну. Итак, мы стали вместе бывать в свете. Его настойчивость была приятна. Он говорил, что ему очень нравится мой вкус и то, что он может беседовать со мной на серьезные темы, а я понимаю его так, как никто другой. Во время третьего свидания он спросил, хочется ли мне того, что он назвал «отношениями». Я решила, что он имеет в виду нечто большее, чем просто спать вместе.
«А я и не могу иначе,– ответила я.– Если я встречаюсь с мужчиной и намерена продолжать встречи, значит, у нас с ним действительно есть отношения. Иначе я бы не смогла». Я колебалась. Мне казалось, что было еще рано спрашивать, но раз уж он затронул эту тему, я решилась.
«А ты? – спросила я.– Как ты? Тебе хотелось бы отношений?» Лэн заверил меня, что да. «Какой ужас!» – подумала я. И вообразила, что мы ушли от реальности. Мы ведь всего лишь развлекались вместе, и у нас было много общего. Оказалось, что мы выросли в одной и той же части Нью-Йорка. Мы могли делиться воспоминаниями – двое обычных детей из одного округа, проложивших себе путь в довольно престижные круги Манхэттена.
Камнем преткновения у нас были определения. Мыс Лэном подразумевали разные вещи под словом «отношения». Я считала, что мы будем встречаться только друг с другом и увидим, к чему мы придем. Несмотря на то, что я недавно пережила неудачный брак, я знала, что именно эта форма отношений в принципе меня привлекает, и предвкушала то время, когда снова буду делить с кем-то свою жизнь в качестве жены. Лэн же, как я вскоре узнала, имел в виду, что у нас будут отношения, но не единственные в череде многих в его жизни.
Сначала мы виделись раза два в неделю и в конце каждого вечера договаривались, когда встретимся снова. Примерно через четыре недели после начала «отношений» Лэн перестал спрашивать меня о следующей встрече. Он обычно звонил каждый день и во время одного из телефонных разговоров назначал свидание.
Вскоре, хотя он продолжал звонить и говорить мне приятные вещи, когда мы были вместе, он стал встречаться со мной только раз в неделю – главным образом в пятницу вечером. Естественно, меня заинтересовало, что он делает по субботам, а заодно и во все остальные вечера недели. Возможно, я была абсолютно наивна, но дурой я не была. Разговоры Лэна так и пестрели именами его друзей, причем особ женского пола. Это возбудило мои подозрения. Он знал чертову пропасть женщин. Я думала, что все это прошлые любовницы, но как насчет сегодняшнего дня? Не были ли некоторые из них настоящими? Не было ли других женщин, о которых он даже не упоминал, потому что продолжал связи с ними?
Я недоумевала. В некотором роде Лэн вел себя так, как будто я была его любимой девушкой. Он продолжал звонить ежедневно, был очень трогательным и внимательным, когда мы были вместе, но при этом регламентировал время наших свиданий.
Меня охватило беспокойство. Я не привыкла к такому отношению со стороны мужчин. Из своего небогатого опыта я знала, что либо я нравлюсь мужчине и он хочет чаще со мной видеться, либо что-то не складывается, и тогда он прекращает звонить или я отказываюсь от свиданий. Но теперь я не понимала, что происходит.
Я набралась смелости и во время одного из наших романтических обедов спросила: «Лэн, ты встречаешься с кем-нибудь, кроме меня?»
Он не растерялся. «Встречаюсь,– сказал он,– но я не вижусь с ней сейчас».
Я так желала, чтобы он меня разуверил, что на минуту обрадовалась. Он ведь сказал мне, что ни с кем сейчас не встречается. Но назавтра я помяла, что получила двусмысленный ответ. Что конкретно он имел в виду, говоря: «Встречаюсь, но не вижусь сейчас»?
Теперь в офисе я ждала звонков Лэна скорее с нарастающим беспокойством, чем с удовольствием, потому что он стал звонить не каждый день, не так регулярно, как раньше, но время от времени посылал мне чудесные и трогательные записки. Они успокаивали меня и держали на привязи. У меня до сих пор сохранилась одна, где он писал, какие изумительные чувства тепла и близости он испытал во время нашего свидания предыдущим вечером. Если бы кто-нибудь прочел ее, то подумал, что у нас серьезный роман.
Подозрения продолжали меня беспокоить, и я чувствовала все больший дискомфорт этой ситуации, хотя, когда мы виделись с Лэном, нам было очень хорошо вместе.
Теперь он никуда не приглашал меня по целой неделе, хотя звонить продолжал часто, иногда ежедневно. В течение нескольких недель он изредка приглашал меня на ленч или выпить вместе, в то время как вечером мы не встречались вообще. Я была обеспокоена и измучена, во мне росло ощущение, что в его жизни действительно есть другие женщины.
Однажды вечером Лэн пригласил меня на Бродвей – на спектакль, в котором была занята одна из его «приятельниц». И хотя он в течение почти всего спектакля обнимал меня за талию, я чувствовала, что эта женщина была одной из тех, с кем он встречался, когда не был со мной, в особенности – после представления, когда она в сопровождении мужчины и еще одна пара закусывали вместе с нами. Когда мы выходили из ресторана, Лэн остановился на пару минут, чтобы поговорить с ней наедине. Мы поехали домой на такси, втиснувшись в него все вместе, и,– я не могла в это поверить,– Лэн высадил меня у моего дома и поехал с ними дальше!
Теперь я начинала сердиться и испытывать чувство унижения. Я была очень обеспокоена тем, что со мной происходило.
Как-то раз, когда, мы болтали по телефону в пятницу и он никуда не пригласил меня ни на вечер пятницы, ни на субботу, я спросила, что он собирается делать во время уик-энда. Он ответил, что уезжает с «другом».
«Лэн,– выпалила я,– скажи мне правду. Ты видишься с кем-то еще?»
«Я ни с кем не вижусь»,– возразил он, подчеркивая слово «вижусь».
«Я так понимаю, что ты и меня не видишь»,– сказала я. Он не ответил. «Позвоню тебе в понедельник»,– сказал он просто и повесил трубку.
Вскоре после этого я легла в больницу. Мне нужна была серьезная операция. Лэн позвонил сразу после операции узнать, как я себя чувствую. Он казался серьезно озабоченным. Регулярно навещал меня в больнице. Во время его визитов я поняла, как обременительны стали для меня эти отношения. Я представляла себе, как он уходит от меня и идет на свидание с какой-то другой женщиной. Чувствуя себя уязвленной, осознавая, как он вредит моему здоровью в то время, как мне нужно было восстанавливать силы, я решила, что не могу позволить этому продолжаться. Через две недели после возвращения из больницы я позвонила Лэну и пригласила его на ленч. Во время ленча я сказала ему, что хочу прекратить наши отношения: он явно встречается с другой женщиной, а я этого не хочу. Я сказала ему: «У тебя наверняка было много подобных бесед в жизни». Он понимающе улыбнулся, подтверждая этим, что я права. Он настаивал на том, чтобы мы остались «друзьями». Я представила себя в роли одной из этих «подруг», о которых он рассказывает очередной возлюбленной, и отказалась.
Через несколько месяцев, на Рождество, я получила от него открытку. На ней было нацарапано: «Теперь, когда время прошло, гнев и боль утихли, может быть, мы могли бы дружить?»
Я не ответила на эту записку.
Прошли месяцы, и я встретилась с другой женщиной, у которой когда-то была связь с ним (с тех пор я часто встречала его бывших любовниц). В тот момент я еще не в полной мере могла себе представить, сколько женщин было у Лэна. Она просветила меня. Она была с ним гораздо дольше – более трех лет. Наша связь с Лэ-ном длилась немногим более полугода.
Когда она рассказывала о нем, мне, было ясно, что она еще не совсем преодолела свою боль, хотя прошло много лет. Она рассказала мне, что у Лэна была привычка «подбирать» женщин на улицах, в музеях, словом, везде, где ему случалось бывать. Он постоянно лгал ей. Однажды он наградил ее вшами, которых подцепил от одной из своих женщин, и об этом он тоже неуклюже солгал, что поймал их, сидя на берегу моря. «Притягательный, невозможный мужчина»,– вздохнули мы обе в заключение нашего разговора о Лэне.
С тех пор прошло много лет, и недавно я случайно встретилась с Лэном. Я была со своим вторым мужем. Поскольку наш роман был давно закончен, злоба и унижение, которые вызвал во мне Лэн, бесследно прошли, и я смогла вежливо поздороваться с ним и даже испытала по отношению к нему дружеские чувства. Он не был плохим вообще. Он сохранил чувство юмора и яркость и действительно мог быть верным другом. Годами он оставался эмоциональной поддержкой для больной бывшей подруги – я пошутила, сказав когда-то, что, возможно, он был причиной ее болезни, но, по правде говоря, Лэн – это мятая сумка, какими становятся многие мужчины, не способные на верность. Не вообще плох, а плох для тебя.
Лэн, может быть, и был первым мужчиной этого типа из тех, кого я встречала после своего первого брака, но он был не последним. Вторым был Дэн, обманывавший меня с того дня, когда мы встретились на собрании политического фонда. Он начал наступление на меня сразу. Через две минуты после того, как нас познакомили, он уже приглашал меня на обед. Я хотела пойти, но сказала ему, что это невозможно: хозяин не готов принять лишнего гостя. Тогда Дэн настоял на том, чтобы пойти выпить после собрания. Он был очень приятной наружности, хорошо одетый мужчина, производивший впечатление разборчивого. Он вращался в избранных кругах. Я сочла его заслуживающим внимания и согласилась пойти выпить поздно вечером, что положило начало роману, продолжавшемуся девять месяцев. Только много позже, когда эта связь была закончена, я узнала, что в то время, как я ушла из фонда на званый обед, Дэн завел разговор с другой женщиной с той же целью и привел ее к себе домой. Пока я обедала с друзьями, он занимался сексом с этой женщиной, а потом, расставшись с ней, пришел на свидание со мной в назначенный час.
В противоположность Лэну Дэн стремился видеть меня часто. Все уик-энды мы проводили вместе, а также встречались пару раз на неделе. Потом я узнала, что у него были частые свидания с женщинами по ночам в воскресенье, когда я уходила, и даже при нашем совместном долгом времяпрепровождении он ухитрялся знакомиться с другими женщинами на вернисажах в художественных галереях и на коктейлях, которые он посещал. Он укладывал этих женщин в постель один раз, два или три, прежде чем бросить их. Он считал меня своим «главным делом» и в определенном смысле был верен мне; другие женщины, необходимые ему, как воздух, возникали на одну ночь или в лучшем случае на несколько встреч.
Наученная Лэном, я все время до некоторой степени подозревала Дэна. Дэн тоже жил в мире, полном женщин. Стены над баром в его гостиной были увешаны фотографиями бывших любовниц с выразительными подписями. Я отказалась подарить ему свою фотографию, потому что не хотела оказаться в этой галерее.
Мы обычно гуляли вместе по Мэдисон-авеню, и он часто встречал привлекательных женщин, с которыми оказывался знаком. Он нередко рассказывал о той или иной старой подруге. Правда обнаружилась однажды, когда я пошла позвонить по телефону из его домашнего кабинета и увидела его записную книжку, лежащую перед аппаратом. На два или три дня каждой недели в лежащие передо мной страницы карандашом были вписаны инициалы, а за ними следовали нули. Я не могла преодолеть любопытство и перевернула страницу на неделю назад. Инициалы и нули регулярно появлялись каждую неделю. Я решила, что нули показывают, сколько раз он с обладательницами этих инициалов занимался любовью. Иногда там был один ноль, иногда два, иногда три, и там, где было три, стоял восклицательный знак. Я не была уверена в правильности своих заключений, но инстинкт подсказал мне, что это своего рода сексуальный счет.
Когда я вернулась в гостиную, где ждал Дэн, он заметил, что я чем-то огорчена. Он спросил, не случилось ли чего-нибудь. Я устроила ему очную ставку с записной книжкой. Он по крайней мере не попытался лгать. Я была права. Это была его сексуальная шифровка – запись случайных побед. Он признался во всем. Нашей связи пришел конец.
К тому времени, когда я распрощалась с Дэном, я стала лучше понимать, что обе встречи не были случайным совпадением или исключением из любовных правил – сегодняшний мир полон мужчин, не способных на верность.
С годами огромное число случаев неверности нашего времени и сумма страданий, причиняемых женщинам, стали очевидными для меня благодаря не только личному опыту, но и профессиональному.
Неверность среди не состоящего в браке населения до сих пор не учитывалась специалистами, в результате по этому вопросу нет статистических данных, но, судя по жалобам незамужних женщин и клинико-терапевтической практике, огромное множество холостых мужчин в наше время неверны своим подругам.
Внебрачная активность мужей прослежена лучше. В 1948 году Альфред Кинси потряс мир своим сообщением, что пятьдесят процентов мужей в Америке изменяют женам. Более поздние исследования показывают увеличение этого процента. Например, доктор Бернард Грин, основываясь на 750 историях болезни женатых мужчин, утверждает, что 60 процентов его пациентов изменяли. Шер Хит в своем исследовании по вопросам секса, базирующемся на материале опроса 7239 мужчин, утверждала, что 72 процента мужчин, женатых более двух лет, обманывали жен.
Молодость и богатство, очевидно, способствуют изменам. Сейчас мужья имеют побочные связи в более молодом возрасте, чем раньше, а когда ежегодный доход превышает 60 ООО долларов, процент неверных мужей становится больше 70.
Семьдесят процентов мужчин до сорока лет из числа опрошенных (4066) считают, что им нужны внебрачные связи.
Исследования выявляют большую взаимозависимость между взглядами холостяка на дозволенность в сфере сексуальных отношений и его изменами в последующем браке. Этот факт вкупе с ослаблением сексуальной морали и нравственности, происшедшим за исследуемые годы, и открытиями исследователей последнего времени дает все основания утверждать, что приведенная Кинси цифра 50 процентов в некотором роде устарела.
Я намерена продолжить сбор статистики, полученной двумя выдающимися исследователями сексуальных проблем. Доктор Пол Гебхард, один из соавторов доклада Кинси, пришел к выводу, что 60 процентов мужей нарушают супружескую верность. По оценке Уордела Помроя, другого соавтора Кинси, эта цифра составляет от 60 до 65 процентов.
Это означает, что большинство жен – как минимум 35 миллионов – когда-то испытывают боль от сексуального предательства своих мужей, а некоторые из них – неоднократно. Исследования показывают, что количество внебрачных связей у мужчин с годами увеличилось.
Этот счет измен, конечно, не относится к 41 миллиону одиноких женщин, которым в наше время тоже приходится иметь дело с мужчинами, не способными на верность.
Как воспринимать не способных на верность мужчин
Некоторые указания на количество измен в мире холостых мужчин и одиноких женщин содержатся в исследовании «Одиночки – новые американцы» Жаклин Сименор и Дэвида Кэролла. Один из четырех мужчин (у женщин – одна из восьми) предпочел полигамный секс постоянству. Сименор и Кэролл также установили, что у женщин за годы одиночества бывает намного меньше сексуальных контактов, чем у мужчин,– в среднем от одного до девяти. Двадцать процентов холостых мужчин имеют от двадцати до сорока девяти сексуальных связей, в то время как один из десяти имеет их больше сотни. «Несмотря на сексуальное раскрепощение,– заключают авторы,– женщины все же гораздо сдержаннее мужчин в плане вступления в сексуальные связи».
Во время недавнего обследования студентов колледжей, результаты которого были опубликованы в «Архивах сексуального поведения», Гэри Хенсон обнаружил, что 70 процентов молодых мужчин имеют связи помимо своей постоянной сексуальной партнерши, хотя они в принципе и противники полигамных связей (женщины – студентки колледжей относятся к таким связям резко отрицательно).
Живущие совместно любовники, которые эмоционально ощущают себя чем-то средним между одиночками и супругами, также представлены в мире неверных мужчин. Сименор и Кэролл обнаружили, что холостые мужчины, живущие совместно с женщинами, вдвое чаще одобряют случайные и разовые связи по сравнению с теми, кто живет один.
Филипп Блумстейн и Пеппер Шварц в своем исследовании «Американские пары» обнаружили, что треть мужчин, живущих совместно с женщинами, изменяют им. Шестьдесят четыре процента из них имели сексуальные контакты на стороне, причем сообщается, что почти у половины из них было от двух до пяти партнерш. Меньшая часть этих мужчин оказалась очень непостоянной, имея до двадцати побочных связей. Согласно тому же исследованию, охватывающему и семейные пары, даже большее число мужей (71 процент!) изменяет неоднократно: 42 процента имеют от двух до пяти внебрачных связей, а 22 процента – от шести до двадцати.
Из этих исследований и подобных статистических данных за многие годы следует сделать вывод, что мужчины не только изменяют чаще, чем женщины, но и имеют большее количество партнерш.
Случай из жизни
Обстоятельства, при которых я встретила его, теперь должны стать ключом ко всем разгадкам. Он вошел в мою жизнь во время рождественского вечера одной организации. Мы приехали с подругой. Он был с женщиной, которую я знала много лет. Лэн показался мне привлекательным и сексуальным. У него были крупные черты лица, копна седеющих волос и высокая стройная фигура. Мы болтали. Мне показалось, что ему интересно. Я флиртовала, но не переходила при этом границ. В конце концов он ведь пришел с другой женщиной, и я не собиралась вклиниваться между ними. Когда пришло время садиться за стол, он расстался с ней, сказав, что хотел бы в этот вечер потанцевать со мной, когда будет играть оркестр.
В тот вечер я ушла раньше, до того как заиграла музыка. Другой человек, севший за мой стол, пригласил меня выпить после обеда где-нибудь поблизости. Я подумала: а почему бы и нет? Я знала, что, уйдя вот так, возможно, никогда больше не увижу Лэна.
Я ошибалась. Через два дня он позвонил. Он нашел мой номер по телефонному справочнику. «Я думал о вас»,– сказал он.
«А как насчет Леноры?» – спросила я, имея в виду его спутницу на рождественском вечере.
«Это не имеет значения, мы просто друзья. Дружим много лет. Когда Леноре нужно сопровождение, она зовет меня. Когда мне нужен кто-то рядом на вечеринке, я зову ее. Это не роман, а жизнь»,– заверил меня он.
У меня тогда не было причин не верить Лэну. Итак, мы стали вместе бывать в свете. Его настойчивость была приятна. Он говорил, что ему очень нравится мой вкус и то, что он может беседовать со мной на серьезные темы, а я понимаю его так, как никто другой. Во время третьего свидания он спросил, хочется ли мне того, что он назвал «отношениями». Я решила, что он имеет в виду нечто большее, чем просто спать вместе.
«А я и не могу иначе,– ответила я.– Если я встречаюсь с мужчиной и намерена продолжать встречи, значит, у нас с ним действительно есть отношения. Иначе я бы не смогла». Я колебалась. Мне казалось, что было еще рано спрашивать, но раз уж он затронул эту тему, я решилась.
«А ты? – спросила я.– Как ты? Тебе хотелось бы отношений?» Лэн заверил меня, что да. «Какой ужас!» – подумала я. И вообразила, что мы ушли от реальности. Мы ведь всего лишь развлекались вместе, и у нас было много общего. Оказалось, что мы выросли в одной и той же части Нью-Йорка. Мы могли делиться воспоминаниями – двое обычных детей из одного округа, проложивших себе путь в довольно престижные круги Манхэттена.
Камнем преткновения у нас были определения. Мыс Лэном подразумевали разные вещи под словом «отношения». Я считала, что мы будем встречаться только друг с другом и увидим, к чему мы придем. Несмотря на то, что я недавно пережила неудачный брак, я знала, что именно эта форма отношений в принципе меня привлекает, и предвкушала то время, когда снова буду делить с кем-то свою жизнь в качестве жены. Лэн же, как я вскоре узнала, имел в виду, что у нас будут отношения, но не единственные в череде многих в его жизни.
Сначала мы виделись раза два в неделю и в конце каждого вечера договаривались, когда встретимся снова. Примерно через четыре недели после начала «отношений» Лэн перестал спрашивать меня о следующей встрече. Он обычно звонил каждый день и во время одного из телефонных разговоров назначал свидание.
Вскоре, хотя он продолжал звонить и говорить мне приятные вещи, когда мы были вместе, он стал встречаться со мной только раз в неделю – главным образом в пятницу вечером. Естественно, меня заинтересовало, что он делает по субботам, а заодно и во все остальные вечера недели. Возможно, я была абсолютно наивна, но дурой я не была. Разговоры Лэна так и пестрели именами его друзей, причем особ женского пола. Это возбудило мои подозрения. Он знал чертову пропасть женщин. Я думала, что все это прошлые любовницы, но как насчет сегодняшнего дня? Не были ли некоторые из них настоящими? Не было ли других женщин, о которых он даже не упоминал, потому что продолжал связи с ними?
Я недоумевала. В некотором роде Лэн вел себя так, как будто я была его любимой девушкой. Он продолжал звонить ежедневно, был очень трогательным и внимательным, когда мы были вместе, но при этом регламентировал время наших свиданий.
Меня охватило беспокойство. Я не привыкла к такому отношению со стороны мужчин. Из своего небогатого опыта я знала, что либо я нравлюсь мужчине и он хочет чаще со мной видеться, либо что-то не складывается, и тогда он прекращает звонить или я отказываюсь от свиданий. Но теперь я не понимала, что происходит.
Я набралась смелости и во время одного из наших романтических обедов спросила: «Лэн, ты встречаешься с кем-нибудь, кроме меня?»
Он не растерялся. «Встречаюсь,– сказал он,– но я не вижусь с ней сейчас».
Я так желала, чтобы он меня разуверил, что на минуту обрадовалась. Он ведь сказал мне, что ни с кем сейчас не встречается. Но назавтра я помяла, что получила двусмысленный ответ. Что конкретно он имел в виду, говоря: «Встречаюсь, но не вижусь сейчас»?
Теперь в офисе я ждала звонков Лэна скорее с нарастающим беспокойством, чем с удовольствием, потому что он стал звонить не каждый день, не так регулярно, как раньше, но время от времени посылал мне чудесные и трогательные записки. Они успокаивали меня и держали на привязи. У меня до сих пор сохранилась одна, где он писал, какие изумительные чувства тепла и близости он испытал во время нашего свидания предыдущим вечером. Если бы кто-нибудь прочел ее, то подумал, что у нас серьезный роман.
Подозрения продолжали меня беспокоить, и я чувствовала все больший дискомфорт этой ситуации, хотя, когда мы виделись с Лэном, нам было очень хорошо вместе.
Теперь он никуда не приглашал меня по целой неделе, хотя звонить продолжал часто, иногда ежедневно. В течение нескольких недель он изредка приглашал меня на ленч или выпить вместе, в то время как вечером мы не встречались вообще. Я была обеспокоена и измучена, во мне росло ощущение, что в его жизни действительно есть другие женщины.
Однажды вечером Лэн пригласил меня на Бродвей – на спектакль, в котором была занята одна из его «приятельниц». И хотя он в течение почти всего спектакля обнимал меня за талию, я чувствовала, что эта женщина была одной из тех, с кем он встречался, когда не был со мной, в особенности – после представления, когда она в сопровождении мужчины и еще одна пара закусывали вместе с нами. Когда мы выходили из ресторана, Лэн остановился на пару минут, чтобы поговорить с ней наедине. Мы поехали домой на такси, втиснувшись в него все вместе, и,– я не могла в это поверить,– Лэн высадил меня у моего дома и поехал с ними дальше!
Теперь я начинала сердиться и испытывать чувство унижения. Я была очень обеспокоена тем, что со мной происходило.
Как-то раз, когда, мы болтали по телефону в пятницу и он никуда не пригласил меня ни на вечер пятницы, ни на субботу, я спросила, что он собирается делать во время уик-энда. Он ответил, что уезжает с «другом».
«Лэн,– выпалила я,– скажи мне правду. Ты видишься с кем-то еще?»
«Я ни с кем не вижусь»,– возразил он, подчеркивая слово «вижусь».
«Я так понимаю, что ты и меня не видишь»,– сказала я. Он не ответил. «Позвоню тебе в понедельник»,– сказал он просто и повесил трубку.
Вскоре после этого я легла в больницу. Мне нужна была серьезная операция. Лэн позвонил сразу после операции узнать, как я себя чувствую. Он казался серьезно озабоченным. Регулярно навещал меня в больнице. Во время его визитов я поняла, как обременительны стали для меня эти отношения. Я представляла себе, как он уходит от меня и идет на свидание с какой-то другой женщиной. Чувствуя себя уязвленной, осознавая, как он вредит моему здоровью в то время, как мне нужно было восстанавливать силы, я решила, что не могу позволить этому продолжаться. Через две недели после возвращения из больницы я позвонила Лэну и пригласила его на ленч. Во время ленча я сказала ему, что хочу прекратить наши отношения: он явно встречается с другой женщиной, а я этого не хочу. Я сказала ему: «У тебя наверняка было много подобных бесед в жизни». Он понимающе улыбнулся, подтверждая этим, что я права. Он настаивал на том, чтобы мы остались «друзьями». Я представила себя в роли одной из этих «подруг», о которых он рассказывает очередной возлюбленной, и отказалась.
Через несколько месяцев, на Рождество, я получила от него открытку. На ней было нацарапано: «Теперь, когда время прошло, гнев и боль утихли, может быть, мы могли бы дружить?»
Я не ответила на эту записку.
Прошли месяцы, и я встретилась с другой женщиной, у которой когда-то была связь с ним (с тех пор я часто встречала его бывших любовниц). В тот момент я еще не в полной мере могла себе представить, сколько женщин было у Лэна. Она просветила меня. Она была с ним гораздо дольше – более трех лет. Наша связь с Лэ-ном длилась немногим более полугода.
Когда она рассказывала о нем, мне, было ясно, что она еще не совсем преодолела свою боль, хотя прошло много лет. Она рассказала мне, что у Лэна была привычка «подбирать» женщин на улицах, в музеях, словом, везде, где ему случалось бывать. Он постоянно лгал ей. Однажды он наградил ее вшами, которых подцепил от одной из своих женщин, и об этом он тоже неуклюже солгал, что поймал их, сидя на берегу моря. «Притягательный, невозможный мужчина»,– вздохнули мы обе в заключение нашего разговора о Лэне.
С тех пор прошло много лет, и недавно я случайно встретилась с Лэном. Я была со своим вторым мужем. Поскольку наш роман был давно закончен, злоба и унижение, которые вызвал во мне Лэн, бесследно прошли, и я смогла вежливо поздороваться с ним и даже испытала по отношению к нему дружеские чувства. Он не был плохим вообще. Он сохранил чувство юмора и яркость и действительно мог быть верным другом. Годами он оставался эмоциональной поддержкой для больной бывшей подруги – я пошутила, сказав когда-то, что, возможно, он был причиной ее болезни, но, по правде говоря, Лэн – это мятая сумка, какими становятся многие мужчины, не способные на верность. Не вообще плох, а плох для тебя.
Лэн, может быть, и был первым мужчиной этого типа из тех, кого я встречала после своего первого брака, но он был не последним. Вторым был Дэн, обманывавший меня с того дня, когда мы встретились на собрании политического фонда. Он начал наступление на меня сразу. Через две минуты после того, как нас познакомили, он уже приглашал меня на обед. Я хотела пойти, но сказала ему, что это невозможно: хозяин не готов принять лишнего гостя. Тогда Дэн настоял на том, чтобы пойти выпить после собрания. Он был очень приятной наружности, хорошо одетый мужчина, производивший впечатление разборчивого. Он вращался в избранных кругах. Я сочла его заслуживающим внимания и согласилась пойти выпить поздно вечером, что положило начало роману, продолжавшемуся девять месяцев. Только много позже, когда эта связь была закончена, я узнала, что в то время, как я ушла из фонда на званый обед, Дэн завел разговор с другой женщиной с той же целью и привел ее к себе домой. Пока я обедала с друзьями, он занимался сексом с этой женщиной, а потом, расставшись с ней, пришел на свидание со мной в назначенный час.
В противоположность Лэну Дэн стремился видеть меня часто. Все уик-энды мы проводили вместе, а также встречались пару раз на неделе. Потом я узнала, что у него были частые свидания с женщинами по ночам в воскресенье, когда я уходила, и даже при нашем совместном долгом времяпрепровождении он ухитрялся знакомиться с другими женщинами на вернисажах в художественных галереях и на коктейлях, которые он посещал. Он укладывал этих женщин в постель один раз, два или три, прежде чем бросить их. Он считал меня своим «главным делом» и в определенном смысле был верен мне; другие женщины, необходимые ему, как воздух, возникали на одну ночь или в лучшем случае на несколько встреч.
Наученная Лэном, я все время до некоторой степени подозревала Дэна. Дэн тоже жил в мире, полном женщин. Стены над баром в его гостиной были увешаны фотографиями бывших любовниц с выразительными подписями. Я отказалась подарить ему свою фотографию, потому что не хотела оказаться в этой галерее.
Мы обычно гуляли вместе по Мэдисон-авеню, и он часто встречал привлекательных женщин, с которыми оказывался знаком. Он нередко рассказывал о той или иной старой подруге. Правда обнаружилась однажды, когда я пошла позвонить по телефону из его домашнего кабинета и увидела его записную книжку, лежащую перед аппаратом. На два или три дня каждой недели в лежащие передо мной страницы карандашом были вписаны инициалы, а за ними следовали нули. Я не могла преодолеть любопытство и перевернула страницу на неделю назад. Инициалы и нули регулярно появлялись каждую неделю. Я решила, что нули показывают, сколько раз он с обладательницами этих инициалов занимался любовью. Иногда там был один ноль, иногда два, иногда три, и там, где было три, стоял восклицательный знак. Я не была уверена в правильности своих заключений, но инстинкт подсказал мне, что это своего рода сексуальный счет.
Когда я вернулась в гостиную, где ждал Дэн, он заметил, что я чем-то огорчена. Он спросил, не случилось ли чего-нибудь. Я устроила ему очную ставку с записной книжкой. Он по крайней мере не попытался лгать. Я была права. Это была его сексуальная шифровка – запись случайных побед. Он признался во всем. Нашей связи пришел конец.
К тому времени, когда я распрощалась с Дэном, я стала лучше понимать, что обе встречи не были случайным совпадением или исключением из любовных правил – сегодняшний мир полон мужчин, не способных на верность.
С годами огромное число случаев неверности нашего времени и сумма страданий, причиняемых женщинам, стали очевидными для меня благодаря не только личному опыту, но и профессиональному.
Неверность среди не состоящего в браке населения до сих пор не учитывалась специалистами, в результате по этому вопросу нет статистических данных, но, судя по жалобам незамужних женщин и клинико-терапевтической практике, огромное множество холостых мужчин в наше время неверны своим подругам.
Внебрачная активность мужей прослежена лучше. В 1948 году Альфред Кинси потряс мир своим сообщением, что пятьдесят процентов мужей в Америке изменяют женам. Более поздние исследования показывают увеличение этого процента. Например, доктор Бернард Грин, основываясь на 750 историях болезни женатых мужчин, утверждает, что 60 процентов его пациентов изменяли. Шер Хит в своем исследовании по вопросам секса, базирующемся на материале опроса 7239 мужчин, утверждала, что 72 процента мужчин, женатых более двух лет, обманывали жен.
Молодость и богатство, очевидно, способствуют изменам. Сейчас мужья имеют побочные связи в более молодом возрасте, чем раньше, а когда ежегодный доход превышает 60 ООО долларов, процент неверных мужей становится больше 70.
Семьдесят процентов мужчин до сорока лет из числа опрошенных (4066) считают, что им нужны внебрачные связи.
Исследования выявляют большую взаимозависимость между взглядами холостяка на дозволенность в сфере сексуальных отношений и его изменами в последующем браке. Этот факт вкупе с ослаблением сексуальной морали и нравственности, происшедшим за исследуемые годы, и открытиями исследователей последнего времени дает все основания утверждать, что приведенная Кинси цифра 50 процентов в некотором роде устарела.
Я намерена продолжить сбор статистики, полученной двумя выдающимися исследователями сексуальных проблем. Доктор Пол Гебхард, один из соавторов доклада Кинси, пришел к выводу, что 60 процентов мужей нарушают супружескую верность. По оценке Уордела Помроя, другого соавтора Кинси, эта цифра составляет от 60 до 65 процентов.
Это означает, что большинство жен – как минимум 35 миллионов – когда-то испытывают боль от сексуального предательства своих мужей, а некоторые из них – неоднократно. Исследования показывают, что количество внебрачных связей у мужчин с годами увеличилось.
Этот счет измен, конечно, не относится к 41 миллиону одиноких женщин, которым в наше время тоже приходится иметь дело с мужчинами, не способными на верность.
Как воспринимать не способных на верность мужчин
Некоторые указания на количество измен в мире холостых мужчин и одиноких женщин содержатся в исследовании «Одиночки – новые американцы» Жаклин Сименор и Дэвида Кэролла. Один из четырех мужчин (у женщин – одна из восьми) предпочел полигамный секс постоянству. Сименор и Кэролл также установили, что у женщин за годы одиночества бывает намного меньше сексуальных контактов, чем у мужчин,– в среднем от одного до девяти. Двадцать процентов холостых мужчин имеют от двадцати до сорока девяти сексуальных связей, в то время как один из десяти имеет их больше сотни. «Несмотря на сексуальное раскрепощение,– заключают авторы,– женщины все же гораздо сдержаннее мужчин в плане вступления в сексуальные связи».
Во время недавнего обследования студентов колледжей, результаты которого были опубликованы в «Архивах сексуального поведения», Гэри Хенсон обнаружил, что 70 процентов молодых мужчин имеют связи помимо своей постоянной сексуальной партнерши, хотя они в принципе и противники полигамных связей (женщины – студентки колледжей относятся к таким связям резко отрицательно).
Живущие совместно любовники, которые эмоционально ощущают себя чем-то средним между одиночками и супругами, также представлены в мире неверных мужчин. Сименор и Кэролл обнаружили, что холостые мужчины, живущие совместно с женщинами, вдвое чаще одобряют случайные и разовые связи по сравнению с теми, кто живет один.
Филипп Блумстейн и Пеппер Шварц в своем исследовании «Американские пары» обнаружили, что треть мужчин, живущих совместно с женщинами, изменяют им. Шестьдесят четыре процента из них имели сексуальные контакты на стороне, причем сообщается, что почти у половины из них было от двух до пяти партнерш. Меньшая часть этих мужчин оказалась очень непостоянной, имея до двадцати побочных связей. Согласно тому же исследованию, охватывающему и семейные пары, даже большее число мужей (71 процент!) изменяет неоднократно: 42 процента имеют от двух до пяти внебрачных связей, а 22 процента – от шести до двадцати.
Из этих исследований и подобных статистических данных за многие годы следует сделать вывод, что мужчины не только изменяют чаще, чем женщины, но и имеют большее количество партнерш.
