Как ребенок воспринимает семью

Как-то мне довелось читать сочинения учеников. Тема была банальна – почти каждый учитель, когда хочет узнать более подробно о семье своих воспитанников, предлагает им написать о своих родителях. Было там, естественно, много биографических данных – имена, профессии, места работы.

Но было и такое, что заставило меня перечитать сочинения. Читая многие из них, я легко представлял себе отцов и матерей – образованных, напористых, с массой достоинств и недостатков. Но дети описывали их как-то поверхностно, как беспристрастные хроникеры. У меня осталось впечатление, что так говорят о своих соседях, которых иногда навещают. И никак не получалось целостного образа – родителей и семьи. Я не почувствовал движения, переплетения и единения душ, хотя проблема, вероятно, была не только в выразительных способностях этих семиклассников.

Но прочитал я и другое – хоть и мимоходом, они намекали на напряжение, которое часто возникает в их доме. Не то чтобы они разоблачали или критиковали кого-то – дети умеют указать на ошибки и через свои пожелания, через лишенные конкретного смысла образы, через на первый взгляд успокаивающие повторы – «Люблю, чтобы в доме все улыбались», «Больше всего нравится, когда мама и папа веселые». Я убежден, что они не писали о многих нелицеприятных для них истинах. А ведь мы, их родители, очень часто забываем об их присутствии, загипнотизированные очередной ссорой. И легкомысленно успокаиваемся, что они еще ничего не понимают, но когда вырастут, поумнеют – сами все поймут. И именно так, как мы того хотели бы…

Как ребенок воспринимает семью. Наши дети

Те, которых мы так долго ждали. Те, на которых не жалеем средств. Дети, которых мы защищаем, как львы, и которыми еще чаще «по-львиному» распоряжаемся, потому что они наши и мы принимаем их как неотделимую часть нашей повседневности. И поскольку в повседневной жизни далеко не все идет «как по маслу», мы полагаем, что им не мешает иногда отведать горчички. И мы втягиваем их в ссору, делаем немыми свидетелями наших распрей. Превращаем их жизнь в разрывающую их душу вереницу столкновений между самыми близкими людьми.

Спрашиваю вас: как чувствуют себя наши дети в роли неких биолого-социальных эмбрионов, которым завтра предстоит вступить в жизнь, а сегодня отведено положение постоянных свидетелей унизительных сцен? Нужно ли им навязанное нами право постоянно присутствовать при словесных баталиях, сгибаться под гнетом наэлектризованного презрением молчания? И не есть ли это, по существу, право без выбора, право, запутанное и задушенное нашими капризами, право на незаслуженные страдания?

Спрашиваю вас: достаточно ли нашим, детям, что мы их кормим и одеваем, вызываем врача, когда потребуется, подписываем дневники, наставляем и оберегаем от ошибок, если они только физически присутствуют рядом с нами? Если в мыслях в часы ссор они мечтают быть подальше от опротивевшего дома, от отвратительных угроз?

Спрашиваю вас: знаком ли вам ребенок, существущий в качестве повода для выяснения наших отношений? Ребенок, которого мы используем как причину неудовольствия друг другом? Ребенок, по которому мы ударяем как по кремню озлобления, чтобы высечь искру? Ребенок, во имя которого мы каждый раз объявляем новый крестовый поход против своего супруга или супруги? Ребенок, который оказался под прессингом двух взрослых людей, готовых раздавить его и защищающих интересы, на которые он никогда не претендовал?

Спрашиваю вас: знаком ли вам ребенок, существующий в качестве щита? За которым мы прячемся, чтобы отправить с более близкого расстояния очередную стрелу-упрек, и за который можно спрятаться, чтобы увернуться от ответной стрелы, рикошетом летящей в наше дитя из-за нашей поспешности, нашего неумения решать свои споры, как это делают люди воспитанные, и нашей родительской незрелости? В конечном итоге истинно потерпевшей стороной на поле битвы оказывается тот же ребенок, а наказанными оказываются прежде всего зрители. А между тем единственная вина ребенка в том, что он насильно вовлечен в нечто противоестественное и противопоказанное его хрупкой натуре.

Спрашиваю вас: знаком ли вам ребенок, существующий в роли циркового шеста, с помощью которого мы пытаемся держать баланс в наших отношениях? Еще бы, он, ребенок, подпитывает наши надежды, и какие бы раны мы ни наносили друг другу в супружеских баталиях, они непременно исчезнут от одного сознания его присутствия. Если мы стали нетерпимы друг к другу как супруги, то мы будем еще долго терпеть друг друга как родители. Спрашиваю вас: узнали ли вы среди этих детей своих?

Воспользуюсь, однако, правом автора, ибо знаю, как трудно отвечать на подобные вопросы. Хотя это означало бы, что я должен заранее перечеркнуть многое из того, что всегда считал очень важным и существенным. Пусть для этого потребуется отказаться от тех вещей, которые я всегда провозглашал своими положительными качествами и хотел, чтобы мои дети унаследовали их как добродетели.

Уверяю вас – это совсем несложно, если учесть, что периодически, в зависимости от обстоятельств, я превращал своих детей и в повод, и в щит, и в шест. Может быть, это случалось редко. Но не уверен, что их утешит мысль, что это могло быть и чаще. Разумеется, я делал все это без злого умысла. Впрочем, опять-таки сомневаюсь, что такое оправдание способно их согреть…